Давайте обсудим или Не доверяйте ярлыкам!

В последнее время не везёт на книги, которые беру для чтения. То, что советуют блогодрузья и которым я доверяю, пока не могу купить или не нахожу в библиотеках… А то, что предлагают в библиотеках, совсем меня не радует…

Ну вот, уговаривала себя, что не нужно верить ярлыкам. Т. е., когда глаз цепляется за заявления, вроде: "мировой бестселлер", "самый читаемый роман какого-то там года", то меня начинают одолевать нехорошие предчувствия, потому как в наше время бестселлером можно обозвать что угодно.

Судите сами!

Шлинк Берхард Чтец. – Санк-Петербург, 2009.

В аннотации рассказывается о феноменальном успехе романа, о том, что он переведён на 39 языков мира, собрал букет престижных литературных премий в Европе и Америке, затмил немецких авторов классиков – Генриха Бёлля, Германа Гессе, Гюнтера Грасса. А фильм, поставленный по книге, получил «Оскар»…

На обложке книги написано:

«Трогательный, многоплановый и по большому счёту оптимистичный роман…»

«Тонкая, смелая задевающая за живое… эта книга настолько же выше стереотипного повествования о холокосте, насколько «Преступление и наказание» выше заурядного триллера»

Вы бы стали читать? Вот и я «купилась»….

Читая первую часть романа, очень удивилась, что «Чтец» вошёл в учебную программу немецких гимназий. Это сколько же лет гимназистам? Потому что в первой части рассказывается о романе взрослой женщины и пятнадцатилетнего подростка из профессорской семьи. Нет, это даже и не роман, и не любовь…я не вижу здесь любви. Во всяком случае, со стороны второго. Ненормальный интерес подростка к зрелой даме странен и неестественен. И это в те времена, когда Интернета не было и эротических сайтов тоже не водилось. Кстати, никакой прелюдии отношений практически нет: пришел - помог донести уголь - испачкался - принял ванну - секс. Отдельная история про фетиш с чулками. Мальчику нравится, как "тетя" надевает чулки. Проходит несколько лет и уже бывший мальчик, теперь взрослый, чтобы хоть как-то возбудиться, сам заставляет девушек надевать чулки,  именно так, как это когда-то делала та самая тетя.  Семья, конечно,  распалась…Духовности - ноль целых, ноль десятых… Единственная, и очень странная зацепочка – Хана любила, когда Михаэль читал ей  «Одиссею», «Коварство и любовь» и «Войну и мир»… А знаете, почему? Она была неграмотной.

Хотела уже бросить такое чтение, но причём здесь холокост, о котором пишут на обложке?  Оказывается, Михаэль, став студентом юридического факультета, снова увидел Хану среди бывших надзирательниц женского концлагеря на процессе против нацистских преступников. Вторая часть романа посвящается этому процессу, где Хана стала главной обвиняемой ни за что, потому что (догадайтесь) … опять же была неграмотной.

Я внимательно почитала послесловие переводчика, который подробно рассказывает биографию автора книги, профессора Боннского университета, написавшего ряд фундаментальных трудов по государственному праву. Но вместе с тем, он сочиняет ряд детективных романов, но ни один не имел такого успеха, как «Чтец». Чем же объясняется такой широкий и устойчивый интерес к этому роману Бернхарда Шлинка? Ведь, как утверждает переводчик Б. Хлебников, поведанная в романе история почти неправдоподобна, а «судьба Ханы Шмиц,  положенная в основу романа, явно вымышлена. Такого суда, который описанного в романе, приговора к пожизненному заключению… в реальности никогда не было. Точнее было совсем иначе. А как… Привожу дословно документальное исследование переводчика.

«За всю историю западногерманского правосудия со­стоялся лишь один-единственный судебный процесс над женщинами, служившими в охране концлагерей. С нояб­ря 1975 года по июнь 1981 года в Дюссельдорфе прошел суд над пятнадцатью эсэсовскими охранниками концлаге­ря Майданек. Впервые на скамье подсудимых оказались пять женщин-надзирательниц. Подсудимым предъявля­лось обвинение в причастности к истреблению 250 тысяч узников концлагеря. В итоге процесса часть подсудимых была оправдана, лишь восемь из пятнадцати обвиняемых были осуждены на различные сроки тюремного заключе­ния (до 12 лет). Только в одном случае приговор преду­сматривал пожизненное заключение. Речь шла о Хермине Бряунштайнер по прозвищу Кобыла, которое она заслу­жила тем, что любила пинать узниц концлагеря коваными сапогами. Она отсидела в тюрьме пятнадцать лет, после чего была помилована и вышла на свободу. Своей вины Хермина Браунштайнер не признала и ни в чем не раска­ялась. Это, повторяем, был единственный случай, когда западногерманский суд приговорил к пожизненному за­ключению женщину за преступления, связанные с време­нами национал-социализма».

Прочтите. Возможно,  вы сможете увидеть суть произведения совсем под другим углом.

За себя скажу, что, когда мне в очередной раз захочется почитать что-нибудь о войне, любви и страданиях человеческих, то я возьмусь за  Ремарка , например, или "Альпийскую балладу" Василя Быкова, но никак не за "Чтеца".